В Стране Дремучих Трав - Страница 16

К оглавлению

16

Какой хоровод нелепостей в одном маленьком доме тихого городка!

Я распахнул дверь. За дверью стояла Авдотья Васильевна.

— Нельзя ли, — сказал я, — открыть ставня в этом помещении?

Она охотно стала помогать мне и Булай, побежала на улицу, приставила к окнам лестницу. Мы сняли болты.

Дневной свет хлынул в лабораторию.

Глава 14

КЛАДБИЩЕ НЕОБЫЧАЙНЫХ ПИСЬМОНОСЦЕВ

Все это само по себе было так чудесно н страшно,

что фантастичность небылицы или сказка бледнела н сливалась с жизнью.

А. Чехов

Яркий дневной свет хлынул в лабораторию. Кто не был бы изумлен и до крайности озадачен! Я увидел, что на вещах, на книгах, на скрипке, на полу — одним словом, всюду лежали мертвые насекомые.

Странное кладбище! Бабочки, комары, жуки валялись в самых различных положениях в толстом слое пыли. Кругом была пыль. Пыль! Пыль!

У самого окна, выходящего на запад, на деревянной подножке стояло зеркало. Оно было прикрыто материей. Когда-то эта материя была, по видимому, белой. Теперь толстый слой пыли покрывал ее. Рядом стояла лампа с рефлектором. Рефлектор был направлен на зеркало.

Надежда Александровна разъяснила мне:

— Вечерами Сергей Сергеевич открывал окно, зажигал лампу и направлял рефлектор на эту белую материю. Сюда, на это незатейливое приспособление, летели насекомые.

Я переехала в эту квартиру и ожидала с минуты на минуту, что Сергей Сергеевич вернется.

Каждый вечер зажигала я лампу и направляла рефлектор на приспособление точно так же, как делал он. Как хорошо было сидеть и думать, что все эти насекомые летят сюда на свет, как будто здесь ждет их сам Сергей Сергеевич!

Так и лето прошло. Наступили дни осени, холодные и ненастные. Завыл ветер. Рано стало темнеть. Уныло хлопали ставни. Сергей Сергеевич все не возвращался. Я закрыла окна, забила ставни.

Сюда я уже не приходила, и луч света не проникал через эти окна.

О чем еще говорила Надежда Александровна? Не помню. Она о чем-то спрашивала, но я не слышал ее слов. Мне было не до этого. Долетали одни обрывки:

— Что вы ищете здесь на полу? Вам дурно? Не уйти ли вам отсюда?.. Вот я стерла пыль со стула. Садитесь же, отдохните!.. Что случилось?

Я не мог ответить ей.

А случилось вот что. Чтобы лучше рассмотреть какой-то чертеж, я смахнул пальцем мертвую бабочку, лежавшую на этом чертеже. К своему удивлению, я заметил, что со спинки бабочки скатилась на. пол тоненькая крошечная трубочка. Что же это такое? Эта трубочка походила на ту… Да, да… на ту самую, что скатилась с бабочки Мертвая голова у меня в номере гостиницы «Волна» в день моего приезда!

Тут я пришел в себя и обратился к Булай:

— Надежда Александровна, позвольте мне остаться здесь одному на время… Мне надо сосредоточиться…

— Если это нужно… — тихо сказала Надежда Александровна, — если это нужно, я уйду! Буду ждать вас внизу, Григорий Александрович.

Она ушла.

Я кинулся к столу Думчева. Там лежала лупа. Стерев с нее пыль, я стал разворачивать трубочку-письмо. Тот же самый почерк, что и в первом письме. Такая же грубая оберточная бумага. Несмотря на то что прошло более сорока лет, бумага хорошо сохранилась и не рассыпалась от прикосновения. Безусловно, она была пропитана каким-то особым составом.

И тут я заметил: такие же точно трубочки были привязаны к другим бабочкам.

Вникнуть, вчитаться, разобраться, понять текст этих странных, загадочных посланий! Годы не зря пронеслись над ними: чернила выцвели, бумага приняла такие оттенки, что отдельные буквы точно растаяли. Долго я изучал с лупой в руке эти документы. Но чем дольше изучал я и сопоставлял слова, тем более терялся в догадках, упускал всякий смысл этих выцветших хартий. Я ничего не понимал.

В самом деле, что могли обозначать эти слова, часто повторяемые во всех письмах: «Надечка! Несчастный случай… чай… ложечка… рассеянный… сахарный песок… порошок… обогащу человечество… доктор Думчев… сорокопут… но пилюли..; но крупинки, чай… возвратный рост… сорокопут… координаты… Ах, растет мое время… не тронь… остановись… время… одну крупинку… триста шагов… сто шагов… пилюля… рост… чай… Заклинаю, не касайся порошка… Нахожусь координаты…»

Эти слова были в беспорядке разбросаны по всем письмам. Какое хаотическое, неожиданное чередование непонятных слов! Но во всех письмах непременно и точно в строгом порядке стояли рядом слова: «Не касайся порошка… Три… одну доставь». И еще я обратил внимание на то, что координаты в письмах, насколько можно было разобрать, были именно те самые, что приводились и в первом письме: координаты города Ченска.

Чем более я пытался проникнуть в тайный смысл совершенно непонятных выражений, тем более у меня в голове рождались все новые и новые предположения и догадки.

Я не мог больше оставаться в лаборатории. Мне надо было остудить й направить неожиданно поднявшийся вихрь чувств, переживаний, соображений в какое-то ясное и точное русло. Я собрал все письма Думчева. Из лаборатории я взял с собой его сильную лупу и направился к выходу.

Медленно спускался я из лаборатории по деревянным ступенькам и говорил себе: «Здесь что ни шаг — загадка, тайна. Но я разгадаю эту тайну. Отыщу этого Думчева, спасу человека, который обещает обогатить мир открытиями».

С этим чувством я вошел в кабинет Булай. Я не стал тревожить эту старую женщину и снова промолчал о письмах Думчева. Но я сказал Надежде Александровне Булай:

— Доктора Думчева я найду! Обещаю. Я сделаю все, что в моих силах.

16