В Стране Дремучих Трав - Страница 22

К оглавлению

22

— Да вот карандаш ищу, — ответил я, снова обшаривая карманы.

Но вместо карандаша я вытащил из кармана порошок Думчева.

— Ах, это вы! К доктору опять ходили? Ну, что он сказал? Что нагнулись так? Чай, ослабели, устали? Домой идите! Я работу кончу, проводить вас смогу. Отдохнуть вам надо.

При этих словах лицо женщины выразило такую заботу, такое участие ко мне, что мне захотелось рассказать ей о своем разочаровании.

— Видите ли, товарищ Черникова, все дело в этом порошке. Он оказался самым простым, безобидным. Его и проглотить можно. А я думал, что он особенный.

— Особенный или нет, а уж коли доктор прописал — принимать надо.

Из подвала вдруг выскочила собака и с громким лаем бросилась ко мне. Я amp;apos;вскочил на пень. Порошок выпал из рук.

— Проглотит! — испуганно закричала Черникова. — Собака твой порошок проглотит! Куда уронил? Ищи скорей!

— Я же вам говорю, что это самый безвредный порошок.

— Ах, боюсь! А для собаки, может быть, и вредный! Вот беда! Сейчас проглотит! — с горестью вскричала она.

Желание успокоить женщину и какое-то внезапное озорство охватили меня.

— Успокойтесь же! Вот я его нашел и сейчас сам проглочу! Вот, вот глотаю!

И я всыпал весь порошок себе в рот.

Глава 21

ЧЕРНЫЙ СНЕГОПАД

…Высота ль, высота поднебесная,

Глубота глубота, океан-море.

Широко раздолье по всей земле…

Запев былин

Резкий удар. Остановилось та миг сердце. Как кружится голова! Подкосились ноги. Задрожали руки. А перед глазами мелькают черные соринки. Черный снегопад! Вихрь соринок! Метель черных снежинок! Сердце колотится. Все сильней и сильней. Вдруг замирает. Хочется крикнуть — нет сил! Какая тяжесть навалилась на меня! Что-то гнет и гнет к земле все ниже и ниже.

Выбиваясь из последних сил, я поворачиваюсь то в одну, то в другую сторону. Что такое? Кусты у ручейка буйно разрастаются и тянутся к небу. Ручеек разливается, шумит. Вот-вот меня зальет водой, и я утону! Какой шум и звон кругом! И звуки лее пронзительнее и громче. Совсем как нарастающий гром. Я слышу окрик: «Гражданин, что же с вами?» Лай собаки совсем оглушает меня. И вдруг последний раз врывается какой-то очень знакомый запах. То ли ветер пахнул с поля, то ли запах это отцветающей липы? Или перегноя земли? Или что-то очень близкое, детское — запах хлеба… пекут этот хлеб в большой русской печке на таких больших листьях… На каких листьях?.. Почему я забыл? Помню! Вспомнил: на капустных.

А где та женщина, что кричала: «Гражданин, что с вами?»

Вот она растет у меня на глазах. Рядом ее собака тоже растет. Страшное, гигантское животное, мохнатое. Я уже не могу их рассмотреть. Я больше не слышу человеческого голоса, не слышу лая собаки. Темно… Тишина… Но почему мне так душно? Меня закрыла моя же одежда. Я барахтаюсь, карабкаюсь. Вот стало светлее. Вылез. Оглянулся…

Странные, новые звуки, цвета и запахи. Их не распознать, не определить и, конечно, «и с чем не сравнить.

Но голова работает четко и ясно. Я все понимаю.

Я уменьшился! Во сколько раз? Не знаю. И не знаю, долго ли, коротко ли все это происходило. Давно ли я здесь?.. Все смешивается под натиском новых ощущений. Как же мне быть? Как вернуться обратно в город? Я должен завтра уехать, а сегодня вечером мне надо быть в управлении пароходства, взять билет. Нет, я остаюсь еще на сутки в гостинице. Об этом я сказал дежурной. Но ведь она все читает роман. Может быть, и не расслышала. Надо снова ей сказать. Сейчас же… А читала ли она «Тихий Дон»? О чем я думаю! Смешно. Поздно! Все поздно! Я уже в другом мире. И не уйти мне отсюда.

«Не прикасайся к порошку!» повторялось во всех письмах Думчева. А я проглотил порошок — уменьшился, может быть, в сто, может быть в двести раз. Вот и вся разгадка! Вот почему все выросло предо мной! Вот почему появились новые предметы! Это те же самые предметы, только увеличенные в сто или двести раз. Так, значит, я стал «человеком-микроскопом». Не об этом ли, как о своей мечте, говорил Думчев невесте?

Так вот она — тайна Думчева! Он уменьшился! Он здесь! Он где-то рядом!

Но у меня в кармане две пилюли. Так же ли они могущественны, как порошок? Безусловно! Но доза? В письме Думчева сказано: «Положи одну крупинку…» Значит, одна крупинка для Думчева. Другая — мне. А если эти крупинки потеряли свое свойство обратного роста и я останусь здесь. навсегда? На миг мне становится страшно. Но порошок подействовал, значит и пилюли подействуют. И я вернусь к людям. Какое счастье быть с людьми, какая радость! Родные… знакомые-друзья. Как хорошо даже… огорчаться… «о там… среди людей! Не проглотить ли сейчас же одну? Скорее! А как же Думчев? О, я непременно спасу его! Но для этого я должен проникнуть в свой собственный карман. Там пилюли. Залезть с головой к себе самому в карман! Я это сделаю!

И вот обе пилюли у меня в руке. Отложив их в сторону, я тут же зубами и руками пытаюсь оторвать край моего маленького цветного платка из верхнего карманчика. Это мне удается, и я накидываю себе на плечи этот кусочек цветного полотна, точно древний римлянин свою тогу. Затем мне удается оторвать еще одну узкую полоску от платка, и я обматываю себя поясом, совсем как жители Африки, которых я видел когда-то на рисунках.

Оглядываюсь. Где же я?.. Помню, собака кинулась на меня, а я взобрался на пень. Что же! Спущусь на землю искать Думчева. Медленно и осторожно я начинаю спускаться, цепляясь за каждый выступ и держа в кулаке пилюли.

Внизу глухо шумит лес — это травы!

22